Рекорды для русского искусства на Christie’s 24 июня
Совершенно понятно, почему результат Клода Моне, эти небывалые 80,45 миллиона долларов за «Пруд с кувшинками», затмил все остальные достижения в целом удачного аукциона Christie’s, в том числе и русские рекорды. Впервые за долгие годы импрессионисты так эффектно утерли нос модным модернистам. Спору нет, картина Моне — выдающаяся по всем статьям: авторство ключевой фигуры в импрессионизме, ценный период, непривычно большой двухметровый размер, узнаваемый характерный сюжет — все при ней. Ради таких эмоций Моне добился разрешения изменить русло речки, создал запруду и населил свой водный сад водяными лилиями, причем гибридами, чтобы цвет был необычным. В принципе, работы Моне на аукционах не редкость. Но такие, чтоб без зазрения совести можно было отнести к высочайшему музейному уровню, появляются раз в несколько лет. И когда будет следующий раз — неизвестно.
Провенанс же у этого Моне из собрания Ирвина и Ксении Миллер — загляденье. Все движения скрупулезно зафиксированы с самого 1919 года. Видно, что не было никакого спекулятивного мельтешения, быстрого «купил-продал». Хозяев картина меняла не часто, работа долгие годы, лет по 20–40, находилась в семьях владельцев, публиковалась, участвовала в ранних выставках и, естественно, включена в каталогрезоне. Вот пример трепетного отношения к импрессионистам, фиксации истории бытования вещи, что в совокупности с художественными достоинствами превращает такие картины в самый что ни на есть надежный инвестиционный актив без каких-либо отягчающих обстоятельств.
Любопытно, что у этих живописных кувшинок (водяных лилий), написанных в свое время по заказу галериста художника, есть несколько «сестер». Одна висит в нью-йоркском Metropolitan, вторая — на руках, а третью искатели выгоды разрезали на две части (могли и на четыре, почему нет?). Теперь «нарезка» проходит в резоне под номерами W1893/1 и W1893/2. Кстати, по второй работе (той, что на руках) можно в какой-то степени судить об инвестиционном прогрессе для кувшинок Моне. Так, известно, что в 1992 году похожий пейзаж продали на Christie’s за 12,1 миллиона долларов. Прошло 16 лет, и вот уже цифра 12 превращается в цифру 80. И продолжит расти значительными темпами, вот увидите. За произведения наилучшего качества в этом плане можно быть спокойными. Кстати, про инвестиционную составляющую конкретно этих июньских кувшинок Моне тоже кое-что известно. По информации Artinfo.com, прошлой владелицей они были куплены у коллекционера и филантропа Нортона Саймона на Christie’s в мае 1971 года за 320 тысяч долларов. Другое дело, что такие цифры сложно корректно сравнивать с нынешними уровнями: пришлось бы значительно дисконтировать нынешние миллионы с поправкой на инфляцию и покупательную способность доллара.
Интересно, что большинство работ этого аукциона, включая Моне и Гончарову (о ней ниже), аукцион Christie’s продавал в режиме гарантирования минимальной цены. Напомню, что это новация, позволяющая продавцам дорогих лотов разделить риск неудачи, как, впрочем, и сверхприбыль в случае успеха, с аукционным домом, выступающим в качестве гаранта. Этот режим, вероятно, придуман для того, чтобы владельцы статусных вещей не опасались выставлять свои шедевры в ожидании лучшей конъюнктуры. И похоже, изобретение работает: такого острого дефицита предложения, как год назад, уже нет. Точнее, острота спала.
По словам консультанта по искусству, которая торговалась за Моне в интересах инкогнито на телефоне, она рада, что работа ушла к настоящему ценителю творчества художника. Получается, что все-таки не к тому, о ком все подумали?
В целом неудивительно, что за дымами флагмана импрессионизма, этой работы мирового значения, почти незаметно прошли два крейсера со штандартом объединенной русско-французской флотилии: холсты амазонки авангарда Наталии Гончаровой и одаренного экспериментатора авангарда, орфиста Владимира Баранова-Россине.
Формально 5,52 миллиона фунтов, заплаченные за метровый холст «Цветы» Наталии Гончаровой, не повлияли на ее место в рейтинге топ-12 самых дорогих произведений русских художников. Математически получилось так, что седьмое место, которое до недавних пор занимала ее работа «Сбор яблок» 1909 года (4,4 миллиона фунтов на Christie’s 18.06.07), просто отошло «Цветам», написанным ориентировочно в 1912 году. В остальном диспозиция осталась прежней: аккурат между работами Марка Шагала и Константина Сомова. По этой же причине Гончарова не стала носительницей мирового рекорда как женщина-художник. Она просто его удержала: рекордный «Сбор яблок» точно так же обеспечивал ей этот статус. Так что в этом вопросе ничего не поменялось вовсе.
По мнению знатоков, наиболее высоким художественным значением обладают работы Гончаровой, созданные до эмиграции и в период «раннего Парижа», до 1920-х годов. Все это условно, конечно. Значительные вещи Гончарова писала и позже, но первая четверть XX века — это период фонтанирующих идей и смелых поисков. Рекордная картина «Цветы» (Christie’s, 5,52 миллиона фунтов) как раз относится к особо ценному периоду в творчестве художницы. В работе поразительно синтезированы идеи и энергетика футуризма, композиционные приемы фирменного лучизма и желто-красная цветовая гамма, характерная для русского народного творчества и иконописи. Убедительные с художественной точки зрения «Цветы» были выставлены на торги с не менее убедительным провенансом. По информации из каталога, история этой работы прослеживается с персональной парижской выставки 1914 года в галерее Поля Гийома. Картина хорошо известна по публикациям, участвовала в выставках и имеет интересную историю бытования. На торги она поступила из собрания немецких коллекционеров Хохов.
Напомню, что прежним рекордом для творчества Гончаровой были 4,4 миллиона фунтов за картину «Сбор яблок» 1909 года, проданную годом ранее опять же на Christie’s. Правда, «Сбор яблок», по мнению знатоков, сложно было причислить к шедеврам.
Успех работы Наталии Сергеевны Гончаровой (1881–1962) не удивителен. Сегодня интерес к ее творчеству испытывает небывалый подъем. И заслуженно. Гончарова — новатор живописи, не боявшаяся быть непонятой современниками, готовая к смелым экспериментам. Конечно же, блестящий декоратор, живописец, график, театральный художник. Гончарова вошла в историю искусства в том числе как разработчик идей неопримитивизма, внедряла в свои работы «народные» приемы, характерные для лубка и иконописи. Работы Наталии Гончаровой участвовали почти во всех определяющих выставках русского авангарда, включая знаменитые «Бубновый валет», «Ослиный хвост», «Мишень».
Согласно информации из базы данных ARTinvestment.RU, cегодня на аукционах крепкие масла лучшего периода без проблем атрибуции уверенно преодолевают планку в 3 миллиона долларов, оригинальная графика (например, театральные костюмы) котируются в диапазоне 35–50 тысяч долларов, и даже тиражная графика (литографии) могут стоить около 15 тысяч долларов. Цифра в 5,25 миллиона фунтов, чуть более 10 миллионов долларов, вряд ли продержится дольше года. Нынешний рекорд потенциально способна побить любая работа Гончаровой музейного уровня, стоит ей лишь появиться на торгах в комфортное для инвесторов время. К сожалению, давний и высокий спрос на произведения Гончаровой привлек к этому направлению многочисленных изготовителей подделок. Инвесторам стоит соблюдать повышенную осторожность и следить за индикаторами инвестиционного риска, публикуемыми на сайте ARTinvestment.RU.
Вторым русским рекордом дня «импрессионистов и модернистов» стали 2,72 миллиона фунтов за трехметровый холст «Ритм (Адам и Ева)» 1910 года кисти Владимира Баранова-Россине. Цифра, может быть, и не настолько легитимная, как в случае с Гончаровой, но тоже вполне объяснимая. По чести, российской публике информация о творчестве Баранова-Россине (1888–1944) стала доступна относительно недавно. Имя, известное раньше преимущественно галеристам и коллекционерам, лишь три — пять лет назад стало что-то говорить ценителям искусства в нашей стране. Тогда прошли хорошие выставки: в Третьяковке, в Русском музее, в Музее личных коллекций ГМИИ. Были и громкие аукционные продажи: на Sotheby’s в 2004 году кубистический «Натюрморт со стулом» 1911 года ушел с молотка за 1,050 миллиона долларов. Тогда это была сенсация: ни с того ни с сего — и сразу «мильён». Знатоки же могут адресовать сомневающихся к сильному циклу «Сотворение мира», скандинавским пейзажам 1910-х годов, крашеным деревянным скульптурам. В укор Баранову-Россине можно было поставить разве что склонность к увлечениям творческой модой, когда почти неизбежны какие-то компиляции, заимствования, неуверенность. А это, понятно, в свою очередь нарушало стабильность качества. Случалось, что Баранова «шатало» в абстракции и сюрреализме, но в целом вклад художника в развитие авангарда у разбирающихся людей не вызывает сомнений. Так и «Ритм», по мнению ряда знатоков, принадлежит к числу выдающихся работ художника. В течение многих лет картина-рекордсмен находилась в собрании немецких коллекционеров Альфреда и Элизабет Хох.
Работа «Ритм (Адам и Ева)» выставлялась на парижском Салоне независимых 1913 года, когда, как считается, и дебютировал предсказанный Гийомом Аполлинером орфизм. В ней присутствуют многие характерные для этого направления моменты: и ощущение музыкального ритма через взаимопроникновение цветов, и кубофутуристическое взаимопересечение поверхностей — и все это без ущерба для традиционного восприятия красоты, свойственного больше даже символизму.
Урожденный Шулим-Вольф Баранов, Владимир Давидович Баранов, Даниэль Россине (по парижскому псевдониму), наконец, Владимир Давидович Баранов-Россине (с этим именем он остался в истории искусства) — человек трагической судьбы. Как художник он сформировался во Франции, работал и дружил с известными «русскими парижанами» Цадкиным, Сутиным, Шагалом. В год свершения Октябрьской революции вернулся в Россию, преподавал, повышал убедительность имиджа Советской власти (в частности, оформлял Петроград к первой годовщине Октября, создавал революционные панно). В 1925-м, когда стало очевидно, куда дует ветер, сумел вернуться в Париж. Потом война, депортация евреев, 1944 год, Освенцим.
Последние исследования показывают, что известное сохранившееся творческое наследие Баранова-Россине относительно невелико. По некоторым оценкам, оно составляет чуть более 500 картин и рисунков, причем далеко не все из них относятся к ценным экспериментальным периодам. Так что крупные инвестиции в значительные работы художника, конечно же, оправданны. Цены на живописные работы Баранова-Россине на аукционном рынке подвержены высокой волатильности. В зависимости от качества и самобытности картин может стоить от 200 тысяч до нескольких миллионов долларов. Удачная графика достигает 40–60 тысяч долларов. Для большинства работ Баранова-Россине, выходивших на аукционные торги, в базе данных сайта ARTinvestment.RU доступны индикаторы инвестиционного риска, присвоенные экспертным советом сайта.
Остается отметить, что с результатом в 2,72 миллиона фунтов работа «Ритм (Адам и Ева)» Баранова-Россине «взломала» рейтинг топ-12, составленный ARTinvestment.ru для произведений русского искусства и заняла в нем 10-ю строчку, встав между работами Ильи Кабакова и Александра Яковлева. Теперь рейтинг замыкает картина Ивана Айвазовского. А картина Михаила Нестерова (вариация темы встречи отрока Варфоломея, будущего Сергия Радонежского, с ангелом в образе инока) с 24 июня 2008 года и вовсе оказалась вытесненной из русской дюжины на 13-е место.
По традиции аукцион с русским искусством — это не аукцион, если обошлось без странного результата. На сей раз речь пойдет о случае скорее не злонамеренном, не о каком-то вызывающем «антирекорде», а о том, что больше похоже на нелепость. Речь, конечно же, о нашумевших двух миллионах фунтов за работу Веры Рохлиной. Как говорится, ничего личного, с ней вообще далеко не все знакомы… Дело в том, что «русская парижанка» Вера Рохлина (Шлезингер) — художница сильно не первого ряда. Её заимствованный кубофутуризм до недавних пор мог произвести впечатление ну на 50 тысяч фунтов, бывало, что и на 100–200 тысяч фунтов, и при этом часто оставался непроданным. И тут такой «чудесный» прорыв: два миллиона с эстимейта 250–350 тысяч фунтов. За эти же деньги, даже меньшие, на этих же торгах (чего далеко ходить?) можно было купить на выбор лист Василия Кандинского из собрания Пегги Гуггенхайм, ранний живописный натюрморт Марка Шагала 1911 года, его же более поздние (1956 года), но не менее эффектные полутораметровые «Розы и мимозы». Мало? Не конкуренты Рохлиной?
Словом, версий случившегося может быть предостаточно. Или покупатель не разобрался и увлекся. Или еще что. Если это пропагандистский трюк, то зачем было доводить до такого гротеска? Определенно можно сказать лишь одно: с точки зрения инвестиционных перспектив такая покупка крайне опрометчива и вряд ли в случившемся стоит усматривать начало какой-то тенденции.
Источники: www.christies.com, artinvestment.ru
Sotheby’s готовит соло-аукцион Дэмиана Херста
Несколько лет назад в одном из своих первых интервью после открытия галереи на Ильинке Гари Татинцян рассказал D, что актуальные, востребованные, активно работающие художники не любят, когда их работы появляются на аукционных торгах (http://www.directorinfo.ru/Article.aspx?id=14113&iid=645). Тогда прозвучало странно, но галерист объяснил, в чем дело, и логика стала понятна. Если в общих чертах, то аукционы мешают выстраиванию рыночной карьеры художника и работе его галериста. Они могут спровоцировать резкий скачок цен, привлечь спекулянтов (тех, кто практикует flipping: купил в галерее — сразу побежал на аукцион) и сузить круг искренних коллекционеров, заинтересованных во владении вещью, а не в скорейшей её перепродаже. К тому же у признанных современных художников есть свой сложившийся круг покупателей, люди стоят за работами в очереди, и художник сам может выбирать своего покупателя. Если же работа попадает на аукцион, то разово (возможно, случайно) достигнутая заоблачная цена сыграет на руку только спекулянту и аукционному дому, то есть тем, кто получит прибыль от конкретной продажи. Всем остальным подобный результат пойдет во вред: давних коллекционеров только дезориентирует, на рынке создаст дисбаланс, и продать через галерею работы остальных коллекционеров по такой цене будет невозможно. То есть «дутые цены» ведут к завышенным ожиданиям, портят репутацию галереи и художника. Вот и получается, что аукционные рекорды галерейным художникам не нужны. К тому же аукцион, в отличие от галереи, не преследует просветительских целей. У него нет задачи разъяснять особенности творчества и погружать в интеллектуальную атмосферу; страница в каталоге — и вперед.
Но, похоже, звезде брит-арта Дэмиану Херсту, одному из самых коммерчески успешных живущих художников, подобные сомнения уже чужды. К нему тоже стоят очереди заказчиков, и в карьере всё складывается хорошо, но и аукционами он, прямо скажем, не брезгует. Тем более что есть позитивный опыт. В октябре 2004 года на Sotheby’s была «тотальная распродажа» имущества модного ресторана Херста Pharmacy. В ресторане, которого больше нет, был воссоздан антураж аптеки: шкафы, мебель, посуда, столовые приборы — всё подчинялось общей дизайнерской идее художника. Продавалось всё — от больших и дорогущих коллажных картин до рюмок и пепельниц по очень демократичным ценам. Ажиотаж такой формат вызвал немыслимый: публика часами стояла в очереди, чтобы сделать ставку и попасть в зал торгов. Почти с пустого места наторговали тогда на 11 миллионов фунтов, хотя ожидания были максимум на 4,9 миллиона фунтов. Очевидно, Херсту понравилось, и этой осенью он намерен снова сотрудничать с Sotheby’s, только в новом солидном формате, типа the best of Hirst… Предварительно Херст извинился в духе, что, мол, этот шаг не означает прекращения работы с его галереями, просто аукцион — это другое, и вообще мир меняется и все пути нужно испробовать.
15 и 16 сентября 2008 года на Sotheby’s намечен соло-аукцион Дэмиана Херста Beautiful Inside My Head Forever («Самые красивые из моих замыслов»). На торги будет выставлен широкий спектр произведений, начиная от монументальных скульптур в формальдегиде и заканчивая новыми живописными работами с изображениями бабочек, пилюль и раковых клеток (Херст не был бы Херстом без чего-то этакого). Предварительно известно, что центральным произведением аукциона станет монументальная скульптура «Золотой телец». В физическом смысле это туша быка, установленная в аквариуме с формальдегидом. Рога и копыта тельца выполнены из золота. Металлическая арматура трехметрового «аквариума» тоже позолочена. Но, понятно, не в этом ценность. Скульптура — кладезь смыслов и метафор из сферы религии и философии, особая трактовка красоты, проблемы жизни и смерти. На самом деле это просто сгусток тем, которые уже более двадцати лет разрабатывает Херст. Эстимейт «Золотого тельца» составляет 8–12 миллионов фунтов.
Напомним, что в рейтинге самых дорогих работ ныне живущих художников (http://artinvestment.ru/invest/20080522_top_5_living.html#03) произведение Дэмиана Херста «Сонная весна» (9,7 миллиона фунтов) занимает пока третье место, уступая лишь картине «Спящий инспектор по пособиям» Лусиена Фрейда (33,6 миллиона долларов) и скульптуре «Цветок из воздушного шарика (Пурпур)» Джеффа Кунса (25,65 миллиона долларов). То есть по настоящему соперничество есть только с Кунсом, и в свете предстоящих торгов его аукционный результат не кажется таким уж неуязвимым.
Источник: www.sothebys.com, artinvestment.ru
Джефф Кунс. Теперь 12,92 миллиона фунтов
Ценовое ралли на мировых аукционах произведений искусства создает массу неудобств печатным изданиям. Не успели мы ещё вчера противопоставить «Золотого тельца» Дэмиана Херста работе «Подвесное сердечко» («Висящее сердце») Джеффа Кунса (23,6 миллиона долларов), как появился новый рекорд, поэтому ценники срочно пришлось переписывать.
30 июня 2008 года на Christie’s скульптура «Цветок из воздушного шарика (Пурпур)», опять же Джеффа Кунса, была продана за 12,92 миллиона фунтов. С этим результатом работа Кунса занимает вторую строчку в рейтинге самых дорогих произведений ныне живущих художников — ту, на которой раньше располагалась его же гигантская металлическая инсталляция «Подвесное сердечко» («Висящее сердце»), Интересно, что семь лет назад предыдущие владельцы «Цветка из воздушного шарика» приобрели эту скульптуру за 1,1 миллиона долларов. Несложно подсчитать, что за это время рыночная цена «Цветка» выросла почти в 25 раз.
Источник: www.christies.com, artinvestment.ru